Никитин А.Б. К истории христианства в Мерве

01.11.2024
Просмотры: 24

 

В 1994 г., двадцать лет назад, появились две публикации, в которых  были введены в научный оборот новые материалы, касающиеся истории христианства в Средней Азии. Первая из них — «Древний Мерв в свидетельствах письменных источников», Ашгабат, 1994 (составители Г. А. Кошеленко, А. Губаев, А. Н. Бадер, В. А. Гаибов). Один из разделов этого издания содержит подборку отрывков из письменных источников (сирийских, арабских и согдийских), в том числе ранее не переводившихся на русский язык. В подробных комментариях к этим текстам составители выразили и свою точку зрения на историю христианства на Востоке.

Вторая публикация — сборник статей «Из истории древних культов Средней Азии. Христианство», Ташкент, 1994, куда вошли работы таких известных исследователей, как Ю. Ф. Буряков, Г. В. Шишкина, З. И. Усманова, Л. И. Альбаум и др. Сборник, кроме первых двух обзорных статей, включает публикации новых археологических материалов, имеющих отношение к истории христианства на Востоке в древности и средневековье.

Опубликованные материалы позволяют пересмотреть устоявшиеся представления об истории раннего христианства и, вслед за авторами статей и комментариев к источникам, сделать некоторые обобщения.

Если говорить об основных положениях, принятых в современной историографии, то они сводятся к следующему:

Не следует безоговорочно отвергать возможность проникновения христианского учения в Иран и Среднюю Азию в I-II вв. н.э.

Распространение христианства тесно связано с развитием международной торговли.

Мерв, столица Северного Хорасана, торговый и культурный центр, играл важную роль в распространении христианства среди восточных соседей Ирана.

Что касается первого тезиса, то точка зрения большинства современных авторов, писавших о первых христианах в Средней Азии, выражена составителями сборника текстов «Древний Мерв» (с. 60-61): «… в исследованиях по проблемам истории христианства на Востоке в течение долгого времени превалировал гиперкритический подход к источникам о ранней истории христианства в Месопотамии и, тем более, в еще более отдаленных восточных областях. Преобла дающая тенденция состояла в том, чтобы показать, что в первые века н.э. христианство было слабо распространено на Востоке, а подлинная его экспансия началась только с середины III века н. э., когда после победоносных походов в Сирию армий сасанидского царя Шапура I на территории этого государства оказалось огромное число людей, захваченных в Сирии и поселенных в различных, главным образом, западных областях Сасанидской империи. Поскольку среди этих депортированных жителей Сирии значительный процент составляли  христиане, для многих исследователей естественным был вывод, что только с ними и пришло христианство на Восток. Однако в последние годы ситуация начала меняться и на место этого гиперкритического подхода пришло более взвешенное отноше ние к данным восточной христианской традиции».

Следует, однако, говоря о распространении христианства на Востоке, делать различие между появлением первых христиан — миссионеров или переселенцев — в той или иной области и возникновением местных христианских общин, сложением местной церковной структуры. Появление одного-двух проповедников или переселение нескольких христианских семей в данную область (а подобные случаи наверняка имели место и в I-II вв.) еще нельзя приравнивать ее христианизации, т.е. к сложению местной церковной общины. К тому же, если обратиться к источникам, достоверных сведений о проникновении христианства в восточные области Ирана и далее в I-II вв. фактически нет. Рассказ Псевдо-Ипполита (IV в.) о миссионерской деятельности апостолов, в том числе Фомы, который принес христианство «парфянам, мидийцам, персам, гирканцам, бактрийцам и маргианцам» (Древний Мерв, с. 62), едва ли можно считать достоверным. К нему восходят, очевидно, и все более поздние варианты этой истории:  Фома проповедует христианство по одной версии — в Парфии, по другой — в Индии.

Евсевий Кесарийский (263–340 гг.) со ссылкой на более раннего автора Бардесана из Эдессы, пишет: «Христиане не многоженствуют в Парфии, подобно парфянам, не бросают своих мертвых собакам в Мидии; в Персиде не женятся на собственных дочерях, как персы, и среди бактрийцев и гелов не оскверняют брачные узы» (Praeparatio Evangelica, 93.6.10). Если не рассматривать этот отрывок как чистую риторику (перечисление экзотических народов и их странных обычаев), то его, пожалуй, и можно принять как единственное подтверждение того, что какието христиане в перечисленных областях к концу III в. уже были. Аль-Бируни пишет, что христиане появились в Мерве через 200 лет после Христа[1] (т.е. в III в.), но его сведения явно заимствствованы из сочинений восточных христианских авторов VII-VIII вв., которые, как мы увидим, различия между легендарной и реальной историей церкви Северного Хорасана уже не замечали.

Археологические раскопки как в Иране, так и в Средней Азии пока не обнаружили следов раннего присутствия здесь христиан. В Иране наиболее ранним памятником считаются «катакомбы» и церковь на острове Харг в Персидском Заливе — III в. Все остальные известные памятники датируются не раньше VI в.

Христианским памятникам Мерва посвящены работы Г. А. Пугаченковой, Г. А. Дресвянской, З. И. Усмановой и нескольких других исследователей. К числу этих памятников относят погребения Байрам-Алинского некрополя[2], так называемый «Овальный дом»[3] на Гяур-кале и руины Хароба Кошук в 18 км к северу от Старого Мерва[4]. Установить точный возраст всех этих памятников непросто: дело в том, что принятая в публикациях ЮТАКЭ датировка археологических комплексов Мерва была условной, ошибка в среднем составляла около 150 лет, при этом возраст многих комплексов искусственно удревнялся.

Большую часть захоронений некрополя в Мерве можно датировать V-VI вв. Г. А. Дресвянская, неизвестно почему, определила некоторые массовые захоронения как христианские, связав их появление с гонениями на христиан в IV в., при Шапуре II (С. А. Ершов в свое время рассматривал их как останки жертв «маздакитской революции» конца V в.5). По ее мнению, одна из построек некрополя, в которой затем были произведены захоронения, первоначально могла быть христианской церковью. Действительно, в некрополе Мерва найдены некоторые явно не-зороастрийские погребения — это захоронения в оссуариях с еврейскими надписями, но они непосредственного отношения к христианству не имеют. Находка на некрополе кирпича с крестообразным знаком — недостаточно убедительный аргумент: знаки на кирпичах встречаются самые разные, и связаны они, вероятно, с традицией маркировки партий кирпича, а не с конфессией их изготовителей.

«Овальный дом» в работах сотрудников ЮТАКЭ рассматривался как христианский монастырь V–VI вв. с большим внутренним двором и расположенными по периметру «кельями». Аргументом в пользу его принадлежности христианам являлись процарапанный по штукатурке крест и находка странной цилиндрической бусины с рельефным орнаментом, в котором тоже можно при желании усмотреть изображение креста[5]. Находки монет на территории этого комплекса говорят лишь о том, что здание функционировало на протяжении VI вв.

Единственным бесспорным христианским памятником Мерва остается Хароба Кошук, руины несторианской церкви в 18 км к северу от городищ Старого Мерва. Его можно датировать позднесасанидским периодом (не ранее правления Кавада I, монеты которого найдены здесь при раскопках). Наличие христиан в Мерве подтверждается и находкой (в 1993 г.)  на Эрк-кале, цитадели Старого Мерва, керамической формы для отливки равноконечных  крестов, но эта находка сделана в слое VII в.

Наиболее убедительным подтверждением наличия влиятельной христианской общины в Мерве в первой половине V в. являются местного чекана медные монеты времени правления Йездигерда I (399-420) с изображением на о.с. равноконечного креста в обрамлении типичных сасанидских развивающихся лент. В сасанидской нумизматике это единственный известный случай, когда на монетах (пусть даже медных, муниципального чекана) появляется не-зороастрийская символика. Это могло произойти только при Йездигерде I, отличавшемся большой веротерпимостью.

Естественно, что с появлением и развитием христианских общин на Востоке, с учреждением епископств и митрополий местные христианские историографы занялись отслеживанием своих «корней», которые связали бы историю их общины с апостолами и первыми миссионерами — вполне объяснимое желание казаться «древнее». Одним из способов «удревнения»  было внесение имен местных епископов и митрополитов, возможно в реальности и не существовавших, в списки участников вселенских соборов. Некоторые интерполяторы при этом столкнулись с проблемой совмещения мифической генеалогии с более достоверными преданиями о реальных основателях местных общин. Мерв — яркий тому пример, где легенды об апостоле Фоме и фиктивные списки ранних епископов и митрополитов, якобы участвовавших во вселенских соборах (в частности, в Никейском соборе 325 г.), накладываются на целый пласт преданий о Бар Шабе, который, очевидно, и был настоящим основателем христианской общины в Мерве. Время его деятельности устанавливается по одному из текстов (Хроника Зеерта — «Древний Мерв», с. 65) довольно точно — после заключения мира между царем персов Шапуром и императором римлян Иовианом (Ювианом) в. 363 г. Автор хроники, кстати, и здесь пытается удревнить события, ассоциируя Бар Шабу с «Шапуром, сыном Ардашира», т.е. с Шапуром I (242–273), а не с Шапуром II (309-379). Однако император Ювиан, как известно, правил в 363-364 гг. и не мог быть современником Шапура I (в исторических сочинениях IX-XI вв. этих двух Шапуров путают постоянно).

Предание о Бар Шабе как об основателе общины в Мерве и первом его епископе сохранилось в нескольких вариантах. Судя по находкам в Турфане сирийской и согдийской его версий, оно пользовалось большой популярностью. В арабской «Хронике Зеерта», написанной в XI в., содержится наиболее полная версия предания. Общие для всех версий моменты сводятся к следующему: Бар Шаба — святой человек, живший в Месопотамии (Селевкии — Ктесифоне). Он вылечил жену царя Шапура и снискал расположение царя. Далее он избавил от злого духа сестру царя, царевну Шир (Шираран), и она перешла в христианство. Шапур, не особенно этим довольный, выдал сестру за марзбана Мерва. Царевна покровительствовала Бар Шабе, добилась возведения его в сан епископа и отбыла на восток, в Мерв, где стала проповедовать учение Христа. Затем она убедила Шапура отправить к ней и Бар Шабу, который стал епископом Мерва. Из Мерва он и его ученики распространили христианство по всему Хорасану. Бар Шаба был погребен в Мерве, а из потомков царевны Шир и марзбана Мерва одни были христианами, другие, оставаясь зороастрийцами, сочувствовали этому учению.

Дата этих событий, если они действительно произошли после заключения мира с Ювианом, — 360-е — 370-е годы[6]. Христианская община Мерва получила своего первого епископа, и это событие, естественно, сохранилось в памяти местных христиан. Статус митрополии Мерв приобретает гораздо позднее, не ранее начала VI в.

Бар Шаба (очевидно, уже другой) упоминается как епископ Мерва среди епископов, участвовавших в несторианском соборе 424 г. в Маркабте (в собрании решений соборов за 420–790 гг.). Под решениями собора 486 г. стоит, в числе прочих, подпись Фарумая, епископа Мерва. Этот собор принял несторианский символ веры и ознаменовал окончательное отделение восточной церкви от западной. Под решениями собора 497 г. подписался мервский епископ Иоханнан. Первый известный по тем же спискам митрополит Мерва присутствует только на соборе 554 г. — это «Мар Давид (Давуд), епископ, митрополит Мерва». Первое упоминание о нем относится к 530-м гг., оно связано с его поездкой в Ктесифон для участия в избрании патриарха («Древний Мерв», с.  89).

То, что проводниками христианского учения на Востоке были купцы, — всего лишь предположение, хотя и не лишенное оснований. Никаких статистических данных о социальном статусе христиан Ирана и Центральной Азии у нас, естественно, нет. Так как маловероятно, чтобы в таком государстве, как Сасанидский Иран, где зороастризм был провозглашен государственной религией, иноверцыхристиане могли принадлежать к сословию землевладельческой аристократии, легче всего предположить, что источником их существования и тех немалых средств, которые они тратили на благотворительность и основание монастырей[7], была торговля, а не доходы с родовых имений. Как косвенное указание на то, что среди иранских купцов было много христиан, можно рассматривать известный эпизод времени правления Йездигерда I, когда расследование случаев пиратства в Индийском океане было поручено христианину, католикосу Ахаю.

Роль Мерва как культурного и торгового центра, а время от времени и как опорной базы сасанидской экспансии на восток, по-видимому, позволила ему приобрести какой-то особый статус, в силу чего иноверцам (не-зороастрийцам) в Мерве жилось более свободно и они не подвергались тем гонениям, которые порой обрушивались на них в западных областях Ирана. Достаточно вспомнить, что во второй половине  IV в. в Мерве был основан буддийский монастырь (монеты Шапура II в основании ступы дают terminus post quem). Это может быть объяснено тем, что из Мерва в то время Сасаниды контролировали Кушаншахр (Тохаристан) — буферное государство, обеспечивающее безопасность торговых путей, связывавших Иран с Индией и Китаем (тогда как раз начинает действовать Великий Шелковый Путь). Веротерпимость в контактной зоне была необходимым условием для поддержания дипломатических и торговых отношений с соседями[8].

ЛИТЕРАТУРА

Аль Бируни 1957: Памятники минувших поколений // Избранные произведения. Т. 1. Ташкент.

Высоцкий А.М. 1990: Христианский памятник на поселении Дуе-Чакын около Мерва: интерпретация, датировка, реконструкция // Культурные связи народов Средней Азии и Кавказа. Древность и средневековье. М., 90-100.

Дресвянская Г.Я. 1968: История изучения христианства в Средней Азии // Научные труды ТашГУ. 333, 342-358.

Дресвянская Г.Я. 1974: «Овальный» дом христианской общины // Труды ЮТАКЭ. XV, 151-181

Дресвянская Г.Я. 1989: Некрополь Старого Мерва // Труды ЮТАКЭ. XIX, 122-163.

Ершов С.А. 1959: Некоторые итоги археологического изучения некрополя с оссуарными захоронениями в районе г. Байрам-Али (раскопки 1954-1955 гг.) // Труды ИИАЭ АН ТССР. 5, 160-204.

Кошеленко Г.А., Губаев А., Бадер А.Н., Гаибов В.А. (сост.) 1994: Древний Мерв в свидетельствах письменных источников.  Ашгабат.

Пугаченкова Г.А. 1954: Хароба Кошук // ИАН ТуркмССР. 3, 15-19.

Усманова З.И. 1994: Христианские памятники Туркмении // Из истории древних культов Средней Азии. Христианство. 28, 26-33.

 

ON THE HISTORY OF THE CHRISTIANITY IN MERV

A. B. Nikitin

It is quite possible that Christians fi rst appeared in Merv, the capital of Northern Chorasan, as early as the late 1st — early 2nd century AD. The spread of Christianity to the East was closely connected with the development of international trade. Merv, an important center of culture and

 

 

[1] Аль Бируни 1957, 330.

[2] Дресвянская 1968, 342-358; 1989, 122-163.

[3] Дресвянская 1974, 151-181.

[4] Дресвянская 1968, 342-358; Пугаченкова 1954, 15-19; Высоцкий 1990, 90-100. Ершов 1959.

[5] Усманова 1994, 28, рис. 2.

[6] Составители сборника «Древний Мерв» придерживаются более ранней даты событий, относя их ко времени правления Шапура I.

[7] Св. Мар Георгис Марвазайя, иранец по происхождению, основатель монастыря в окрестностях Мерва, ученик Мар Абрахама (491-586 гг.). Время его жизни, вероятно, вторая половина VI в. Современником и учеником того же Мар Абрахама был св. Мар Иосиф Марвазайя, который также основал монастырь (не указано где) — Кошеленко, Губаев, Бадер, Гаибов  1994, 75.

[8] Мерв — сосредоточие миссионерской активности не только христиан, но и манихеев, которых в Иране преследовали не менее жестоко. Примечательно, что значительная часть фрагментов манихейских текстов из Восточного Туркестана написана на парфянском, языке, который к IV в. уже вышел из употребления в западных областях Ирана. В Мерве парфянский язык и письменность сохранялись гораздо дольше — во второй половине IV в. ими еще пользовались.

Источник статьи

24